Фотография ницше рее и саломе. Заратустра

Лу Саломе — знаковая, но почти позабытая фигура в разломе двух веков — девятнадцатого и двадцатого. Она была мыслителем, писателем, философом и психотерапевтом, но вне зависимости от стези всегда оставалась «женственным ребенком», как её обозначил Фридрих Ницше в своем письме. Прочная интеллектуальная связь Лу с великими — Ницше, Рильке, Фрейдом — не испорчена порочным контекстом. Язык не поворачивается назвать Лу роковой женщиной или музой, ей суждено было стать тем, кого по-английски называют soulmate — родственной душой. Невероятная сила её характера, жажда просвещения и вместе с тем абсолютная чувственная дистанция, которую она задавала с любым её духовным другом, стали импульсом для преобразования философии, модернистской поэзии и психоанализа.

Луиза Густавовна Саломе владела словом и неустанно стремилась к знанию. Именно эти качества подвигли её, дочь генерала-немца, семнадцатилетнюю девушку из Санкт-Петербурга, написать отчаянное письмо проповеднику Гийо, который стал её тайным учителем. До этого, правда, Лёля, как её называли дома, отказалась от лекций в протестантской школе, которую один за другим окончили её пять старших братьев. Первые шаги в философии, литературе и истории она совершала под пристальным наблюдением пастора Гийо, ответившего на послание. Она регулярно посещала его проповеди, он стал для неё не просто носителем божественного слова и лютеранских идей, но самим богом. Эта опека обернулась предложением руки и сердца от 42-летний Гийо. Он страстно желал видеть Лу своей женой и ради этого был готов оставить супругу и двух взрослых дочерей. Лу была неприятно удивлена, этот поступок едва ли не уничтожил в ней былое восхищение. Так впервые проявилось представление Саломе о дистанции — источник света и знания не мог иметь социальное и физическое воплощение. Выражаясь языком Ницше, аполлоническое не стоит пятнать дионисийскими удовольствиями. В книге «Эротика», которую Саломе напишет, будучи зрелой женщиной, в главе «Мысли о проблемах любви», этому особое объяснение:

«То, что мы любим, схоже со светом тех звезд, которые от нас так далеки, что их свет мы видим только после того, как они сами уже погасли. <…> Эротически мы любим только то, что в самом широком смысле физически выражено, что, так сказать, стало физическими символами, обрело материальность. Это подчеркивает всю окольность пути от одной человеческой души к другой. Это означает, что мы уже действительно никогда не приблизимся друг к другу, и нечто подобное только изображаем физически.

<…> Вечное отчуждение в вечном состоянии близости — древнейший, извечный признак любви. Это всегда ностальгия и нежность по недосягаемой звезде».

Переписка с Гийо продолжалась долгое время. Именно он стал называть Луизу Лу, что позже было засвидетельствовано в новом паспорте, который понадобился ей для эмиграции.

В 19 лет Саломе отправилась в Швейцарию, чтобы посещать университет и слушать лекции теолога Алоиса Бидермана. Бидерман заметил в ней «детскую чистоту и искренность» и вместе с тем «недетскую, почти лишенную женских черт зрелость духа и самостоятельность воли».

Lou Salomé, Paul Ree and Friedrich Nietzsche

Позже Лу оказалась в Риме. С точки зрения её матери, это было неплохой возможностью поправить здоровье ослабленной девочки. В марте 1882 года в салоне феминистки и подруги Герцена Мальвиды фон Майзенбуг произошло знакомство с философом-позитивистом Паулем Рэ. Об это встрече Саломе писала в книге «Моя жизнь», в главе «Опыт дружбы»: «…ореол неординарных событий разом затмил все происходившее до него». В письмах к Паулю Рэ Лу всегда ставила подпись: «Ваша маленькая девочка». Он повторил ошибку Гийо — сделал предложение. Лу заявила о замкнутости личной жизни и необузданной потребности в свободе. Она мечтала о доме с цветами и книгами, где бы её окружали друзья, занятые духовным и интеллектуальным поиском. Питать друг друга, вдохновлять, делиться идеями и спорить — все эти процессы, по её мнению, не имели ничего общего с традиционным представлением о браке. Искания Рэ, выразившееся в «Психологических наблюдениях», были плодом общения с неугомонной Саломе.

Второе судьбоносное знакомство — с Фридрихом Ницше — произошло в 1882 году, спустя десять лет после появления «Рождения трагедии». Причем значительность и символичность этой встречи едва ли более весома для Лу, чем для немецкого мыслителя. Противоречивая пара Рэ и Саломе искала «третьего» в своих взаимоотношениях, в «Моей жизни» Лу в этом контексте упоминает о намерении возобновить общение с Иваном Тургеневым. Но третьим (отцом, сыном, духом?) суждено было стать именно Ницше. Они пересеклись в соборе Св.Петра, и Фридрих встретил их словами: «Какие звезды свели нас здесь вместе?» Ницше был наслышан о «русской девочке», которая жаждала знакомства с ним. Теперь полуночные беседы Лу вела с Фридрихом, Рэ тайно ревновал. Ницше переживал за Лу и её здоровье — его откровенно беспокоила «недолговечность этого ребенка». Ей он доверял свои идеи, мысли, свободно и легко делился — неудивительно, что Лу из soulmate превратилась в объект болезненного чувства. Творческий тандем был всеохватен — на ее «Гимн к жизни» Ницше написал музыкальную композицию:

О, жизнь так странна. Я считаю тебя дорогой,
Дорогой с той любовью, которую друг дает другу.
Ты дала мне смех, дала мне слезы,
Ты нанесла мне раны, но одновременно и помогла излечить их.
Я считаю тебя дорогой, приносишь ли ты боль или благо,
И когда ты стреляешь смертельной стрелой.
В печали я отрываю себя из твоих объятий,
Так же как друг должен расставаться с другом.

Забота и жгучая заинтересованность сыграли злую шутку: снова предложение руки и сердца, на этот раз от Ницше. Правда, лично философ не решился сказать об этом, попросил друга Пауля. Лу ответила, что замужество не для неё, объяснив такое решение нежеланием терять пособие, которое ей платили в Российской империи. Позднее Фридрих сделал предложение лично и опять получил отказ.

Между Рэ и Ницше начались враждебные выпады. Видимо, напряжение, невольно созданное Саломе, достигло своего пика. Ницше укорял и Пауля, и Лу. В послании к сестре Элизабет в ноябре 1883 года он пишет:

«Что до сих пор было мне во благо, так это видеть людей долгой воли, которые могут молчать десятилетиями, обходясь при этом без всяких трескучих нравственных эпитетов, вроде «героизма» и «благородства», которые честны потому, что ни во что не верят так, как в свое «я» и в свою волю навсегда запечатлеть это «я» в людях.

Пардон! Что привлекало меня в Рихарде Вагнере, так именно это; равным образом и Шопенгауэр жил только этим чувством.

И еще раз пардон, если я добавлю: я верил, что обрел существо такого рода в прошлом году — речь о фройляйн Саломе; я зачеркнул ее для себя после того, как обнаружил, что она не хочет ничего, кроме как на свой лад получше устроиться, и что вся потрясающая энергия ее воли направлена на столь скромную цель, — словом, что она в этом отношении под стать Рэ».

Несмотря на вражду, в 1894 году Саломе выпустила труд «Фридрих Ницше в зеркале его творчества», где безоговорочно признавала исключительность и гениальность философа. Считается, что именно Саломе стала вдохновением, побудившим сотворить «Так говорил Заратустра», — именно её новаторские по своей природе свобода и речь стали пищей для размышления.

«Братья мои, не любовь к ближнему советую я вам - я советую вам любовь к дальнему»

Так говорил Заратустра

Однако там же была фраза, произнесенная старухой: «Идешь к женщине — не забудь плетку». Говорят, после Лу парировала в своем духе: «Чтобы она могла тебя ей отхлестать». Доказательством тому вполне могла служить знаменитая фотография, сделанная в пору дружбы: Лу с хлыстом и Рэ с Ницше, запряженные в повозку, — как известно, в каждой шутке лишь доля шутки.

Французский философ Жиль Делёз, исследуя биографию и труды Ницше, рассматривал Саломе в контексте ницшеанской мысли как Аниму, Ариадну для Тесея.

До 1885 года Саломэ и Рэ жили вместе, а годом позже, к удивлению окружающих, Лу стала женой Фридриха Карла Андреаса, профессора востоковедения Берлинского университета. Он был старше её на 15 лет. У этого союза, просуществовавшего более 40 лет, был свой пакт — никакой физической близости.

Вместе с браком началась иная пора: теперь привязанность к Лу рождала настоящие трагедии — муж хватал нож и вонзал себе в грудь, дабы продемонстрировать ей, насколько сильны его чувства и жгуча ревность. Ревность была небезосновательна, ведь Лу делила ложе с политиком Георгом Ледебуром, основателем Независимой социал-демократической партии Германии, но и его она вскоре покинула.

В 1900 году умер Ницше, в 1901 в горном ущелье погиб Пауль Рэ, по свидетельствам, это вполне могло быть самоубийство. Из «триединства» осталась только Лу. К этому времени возникла новая история — юный поэт-модернист Райнер Мария Рильке. Если «триединству» были свойственны беседы об эгоизме, о страдании и личности, то в разговорах с Рильке возобладала другая тема — русскость и судьба России, тем более тому было историческое объяснение. Лу опекала Рильке и разбирала его творчество, отыскивая дьявола в деталях, отмечала его «нежную властность» и те «женственно-детские черты», которые ей самой были присущи.

В 1899 и 1900 Рильке вместе с супружеской парой Андреас (да, и это тоже приходилось терпеть мужу Лу) бывали в России, где, к тому же, навестили Л. Н. Толстого в Ясной Поляне и общались с семьей Пастернак и Ильей Репиным. Впечатления от этой поездки стали книгой Рильке «Часослов».

Лу писала «своему мальчику», для которого она стала первой женщиной во всех смыслах: «Тебе необходимо страдать и страдать ты будешь всегда» . Но именно Саломе он посвятил строки:

Нет без тебя мне жизни на земле.
Утрачу слух — я все равно услышу,
Очей лишусь — еще ясней увижу.
Без ног я догоню тебя во мгле.
Отрежь язык — я поклянусь губами.
Сломай мне руки — сердцем обниму.
Разбей мне сердце — мозг мой будет биться
Навстречу милосердью твоему.
А если вдруг меня охватит пламя
И я в огне любви твоей сгорю —
Тебя в потоке крови растворю.

Затем в их общении наступил перерыв, но в 1903 возобновилась переписка, посвященная архитектуре, литературе и России как духовной Родине. В это время внимание Лу было сосредоточено на практикующем докторе Фридрихе Пинельсе.

В 1910 году вышла, пожалуй, самая известная книга Лу Саломе — «Эротика», в которой писательница явно разделяла природу любви и сексуального влечения.

Позже от религиозных исканий, философии, поэзии Лу Саломе пришла к психоанализу — наступило «Переживание Фрейда». Если до этого она сама по себе была той силой, благодаря которой с ног на голову переворачивали творческие методы и взгляды на жизнь, то теперь Зигмунд Фрейд стал другом-наставником Лу, которому от нее не требовалось никаких романтических порывов. Он стал Учителем — тем, кого она искала в каждом, и тем, кем сама становилась. В «Прожитом и пережитом» Саломе говорила о психоанализе: «Я пришла к нему как раз в тот момент, когда открылась возможность по состоянию больного человека судить о структуре здорового: болезненное состояние позволяло четко, точно под лупой, увидеть то, что в нормальном человеке почти не поддается расшифровке» . Даже отношения личного характера связывали её с практикующим терапевтом — Виктором Тауском. В 1930 году умер муж Лу — Фридрих Карл Андреас. Психоанализу она посвящала более десяти часов ежедневно, в итоге — 25 лет жизни. От семьи Фрейд Саломе не отказалась даже в период гонений.

В своих друзьях Лу Саломе обычно видела прежде всего людей, а не дельцов и творцов: например, о Ницше они писала как о человеке, а не о теоретике, и призывала видеть именно это, книгу, посвященную любви к психоаналитическим опытам, также связала с конкретной личностью — появилась «Благодарность Фрейду».

Лу на протяжении всей жизни получала горячий отклик и видела плоды своего влияния. Но, как говорил Фрейд, безвозмездна только смерть, Саломе ушла из жизни в 1937, в эпоху становления нового строя и исторических, культурных потрясений.

Особая предсказательная сила Саломе в отношении окружающих её людей объяснима — многие ее врожденные стремления и духовные искания посвящены вопросам гения и нарциссизма. Так или иначе, всё это произрастало в каждом, с кем была крепка её связь. Психотерапевт Пол Бьер писал: «У нее был дар полностью погружаться в мужчину, которого она любила. Эта чрезвычайная сосредоточенность разжигала в ее партнере некий духовный огонь. Она могла быть поглощена своим партнером интеллектуально, но в этом не было человеческой самоотдачи» . Лу считала нарциссизм метафорическим зеркалом, создающим двойников и позволяющим превращать своё в чужое, и это ей мастерски удавалось. Была ли чьим-нибудь двойником soulmate, искусно владеющая чувством и словом?

Луизу Саломе дома звали на на русский манер - Лёлей. Ее отец, Густав фон Саломе, наполовину немец, наполовину француз, был российским генералом. За успешное подавление польского восстания он получил от Николая I потомственный дворянский титул - вдобавок к французскому. Густаву фон Саломе было уже за пятьдесят, когда его жена, Луиза Вильм, дочь немецкого сахарного фабриканта, после пяти сыновей родила в феврале 1861 года долгожданную девочку.

«Братская сплоченность мужчин в нашем семейном кругу, — вспоминала Лу, — для меня как самой младшей и единственной сестренки столь убедительным образом запечатлелась в памяти, что с тех давних пор она переносилась в моем сознании на всех мужчин мира; когда я раньше или позже их где бы то ни было встречала, мне всегда казалось, что в каждом из них скрыт один из братьев».

Луиза росла любимицей в семье, и ей прощалось буквально все. Она вспоминала, что ее не наказали даже тогда, когда она позволила себе швырнуть на пол семейную икону, заявив, что не будет ходить в церковь, потому что Бога нет — иначе как он мог допустить смерть ее любимой кошки? Она наотрез отказалась от первого причастия, и родители не стали ее принуждать. Точно так же они пошли навстречу дочери, когда Луиза потребовала, чтобы ей разрешили учиться дома и заниматься только теми предметами, которые она сама считала полезными: философией, литературой, историей.

Она мечтала стать то философом, то поэтессой, то террористкой, как Вера Засулич, портрет которой она хранила у себя. В ту пору женщины даже активнее мужчин участвовали в революционных движениях, и Луиза была убеждена, что именно слабый пол является носителем силы, а вовсе не мужчины.

При этом Луиза отнюдь не была «синим чулком» и беспрестанно влюблялась. Когда ей исполнилось семнадцать лет, ее пленил немолодой голландский пастор Генрих Гийо, домашний учитель детей императора. Гийо читал популярные публичные лекции о богопознании. Луиза втайне от семьи посещала их, а затем уговорила пастора вести с ней индивидуальные занятия. Их беседы из философских становились все более личными. Луиза не видела в этом ничего зазорного. Ее даже не смутило, что пастор иногда сажал ученицу себе на колени. Но она очень удивилась, когда Гийо попросил ее выйти за него замуж, обещая, что оставит семью и даже службу. Луиза тоже по-своему любила пастора, но не могла даже представить, как она будет жить с ним, спать в одной постели. После ее отказа Гийо покинул Россию. Это было первое разбитое ею сердце.

На память об этой любви Луиза стала называть себя Лу — так звал ее пастор, который так и не научился выговаривать «Лёля».

Вскоре скончался генерал фон Саломе. Лу так тяжело переживала смерть отца, что начала подолгу болеть. У нее нашли серьезное заболевание легких, доктора посоветовали ей сменить климат. Она отправилась сначала в Швейцарию, где недолго училась философии в Цюрихе, а затем перебралась в Италию. Там, в Риме, Лу стала посещать курсы для эмансипированных женщин, которые организовала Мальвида фон Мейзенбух, близкий друг Герцена.

Для «курсисток» приглашались выдающиеся лекторы того времени. Один из них, 32-летний философ Пауль Ре, влюбился в «русскую амазонку» и попросил ее руки. Выйти замуж она отказалась, но предложила… «просто поселиться вместе» и быть друзьями.

Этот поступок девушки возмутил даже эмансипированную Мальвиду фон Мейзенбух.

Но общественное мнение Лу не волновало. Ей было интересно с Ре, с его друзьями-философами, среди которых был и тогда еще никому не известный Фридрих Ницше.

Ницше был старше Лу на 17 лет. Он признавался, что никогда не встречал женщины, равной ей по уму. Написанную Лу поэму «К скорби», которую Ницше положил на музыку, все знакомые приняли за сочинение самого философа. «Нет, — писал он, — эти стихи принадлежат не мне… Их написала Лу, мой новый друг, о котором вы еще ничего не слыхали; она дочь русского генерала; ей двадцать лет, она быстра, как орел, сильна, как львица, и при этом очень женственный ребенок... Она поразительно зрела и готова к моему способу мышления... Кроме того, у нее невероятно твердый характер, и она точно знает, чего хочет, — не спрашивая ничьих советов и не заботясь об общественном мнении».

Весьма скоро после знакомства Ницше сделал Лу предложение — и, как и Ре, получил отказ и… приглашение поселиться вместе с ней и Ре в доме, «полном книг и цветов». Лу наслаждалась философскими беседами влюбленных в нее мужчин, не замечая их ревнивых взглядов. Ей по-прежнему казалось, что мужчины могут быть только братьями…

Эту идиллию разрушила сестра Ницше, Элизабет. В отличие от Лу, она любила брата ревнивой женской любовью (говорят, в молодости даже соблазнила его). Элизабет потребовала, чтобы Фридрих разорвал странную дружбу с русской.

Ницше предпринял последнюю попытку объясниться Лу в любви, но вновь получил отказ. Весной 1883 года он написал ей: «Я бросаю тебя исключительно из-за твоего ужасного характера. Если бы я создавал тебя, то дал бы тебе больше здоровья, и еще то, что гораздо важнее здоровья, — может быть, немного любви ко мне».

Через год он написал своего знаменитого «Заратустру», где обронил фразу: «Идешь к женщине — не забудь плетку».

«Ага, чтобы она могла тебя ей отхлестать», — с иронией заметила Лу.

Ницше так и не смог забыть о ней, непрестанно переходя от обожания к ненависти, называя то своим добрым гением, то «воплощением абсолютного Зла».

Вскоре ее покинул и Пауль Ре — он уехал в Швейцарию, откуда пришло известие, что он утонул в горном озере.

Лу, однако, в тот момент было уже не до него — за ней настойчиво ухаживал ученый-востоковед Фридрих Андреас, в жилах которого текла кавказская кровь. Не в пример чинным европейцам, он после первого же ее отказа схватил со стола нож и поранил себе грудь. Лу испугалась — она никогда не думала, что любовь может быть такой необузданной. В 1886 году она решила принять его предложение стать фрау Андреас-Саломе. Но с одним условием — никаких сексуальных отношений. Он согласился, легкомысленно думая, что со временем Лу изменит свое отношение к нему, но ее решение оказалось твердым. Все сорок три года их брак оставался платоническим. Лу легко мирилась с тем, что ее «брат-супруг» ночует в постели служанки и что в доме подрастает его внебрачная дочь. Именно ей, юной Марии Апель, досталось потом все состояние супругов.

Став замужней дамой, Лу занялась писательством. В своих романах она опередила идеи феминизма, смело заявляя, что женщины имеют такое же право на выбор спутника жизни, как и мужчины. Она разделяла секс и любовь, считая, что первое не обязательно связано со вторым. И вот наконец настал момент воплотить теорию в практику.

Сексуальность уже тридцатилетней Лу разбудил известный политик Георг Ледебур. Марксистские убеждения не мешали ему любить роскошь и красивых женщин. Этот искушенный светский лев первым разгадал тайну Лу: "Вы не женщина, вы еще девушка! " — бросил он ей в ответ на какую-то колкость. А потом притянул к себе и поцеловал. Этого хватило, чтобы неприступная крепость по имени Лу Саломе пала. Но роман был недолгим — Ледебур начал требовать, чтобы Лу развелась и вышла за него замуж. Андреас, от которого она не стала скрывать своей связи с Ледебуром, устраивал гневные сцены и снова хватался за нож.

Потеряв терпение, Лу сбежала в Париж, где зажила жизнью свободной женщины. Ее романы следовали один за другим и быстро заканчивались. Любовники Лу не были готовы к той свободе отношений, которую она исповедовала.

Измученный ею немецкий драматург Франк Ведекинд изобразил ее в образе «демонической женщины» Лулу — пьеса эта до сих пор не сходит с европейских подмостков.

Так продолжалось, пока в 1897 году в ее жизни не появился Райнер Мария Рильке. Будущий великий поэт был тогда робким 22-летним провинциалом, страдающим от женского невнимания. Лу стала для него матерью, любовницей и музой.

«Без этой женщины я никогда не смог бы найти свой жизненный путь», — говорил Рильке позже.

Только ему одному она показала страну своего детства — Россию, и он влюбился в нее так же пылко и безнадежно, как в Лу.

Вдвоем они исколесили Россию, навещали Льва Толстого в Ясной Поляне.

Она учила его русскому языку, а он сочинял для нее стихи — по-русски и по-немецки:

Нет без тебя мне жизни на земле.

Утрачу слух — я все равно услышу,

Очей лишусь — еще ясней увижу.

Без ног я догоню тебя во мгле.

Отрежь язык — я поклянусь губами.

Сломай мне руки — сердцем обниму.

Разбей мне сердце — мозг мой будет биться

Навстречу милосердью твоему.

Эти строки с оттенком членовредительства хорошо показывают сложности жизни с Лу. Она не щадила своих мужчин, не прощала им ошибки и слабости. Они же прощали ей всё — ведь она, как никто другой, умела слушать и сопереживать. К тому же острый ум и незаурядный запас знаний помогали ей быть на равных в беседах с поэтами, историками, философами.

Правда, литературным талантом ее Бог обделил. Большая часть из двух десятков написанных ею книг — графоманские романы и претенциозные философские трактаты. Тем не менее, и они пользовались определенной популярностью — должно быть, в силу неоспоримого обаяния автора.

Лу Андреас-Саломе всех знала и везде бывала, виртуозно лавируя между модными салонами и университетскими кафедрами. Казалось, с годами она только молодеет, как ведьма Лулу. В разгар романа с Рильке, когда ей было под сорок, она писала: «Только теперь я молода и только теперь являюсь тем, чем другие становятся в восемнадцать, — самой собой». Отношениям с Рильке также не суждена была долгая жизнь. Лу называла его любовь «соловьиной» — как многие поэты, он любил не ее, а свое чувство к ней, мало интересуясь ее мыслями и эмоциями. Он изводил ее капризами, мучил ревностью, едва она отлучалась из их берлинского дома. А отлучки были нередкими — не первый год тянулся ее роман с известным врачом Фридрихом Пинельсом, были и другие мужчины. В них она находила то, чего не было в Райнере, — интерес к ней, живой, а не придуманной женщине.

Эта тягостная ситуация разрешилась, когда Лу узнала, что у нее будет ребенок от Пинельса. Верная себе, она не скрыла этого от Рильке, и тот вскоре ушел от нее к художнице Кларе Вестхоф. Лу так и не изведала радости материнства — она потеряла ребенка. После этого в ее жизни вновь начали меняться мужчины, молодые и не очень. Кто только не входил в ее «донжуанский список» — писатели Шницлер, Гауптман, Гуго фон Гофмансталь, философ Эббингхауз, режиссер Макс Рейнхардт…

Свой опыт она по просьбе друга Мартина Бубера (тоже известного философа) обобщила в нашумевшей книге «Эротика». В ней не было скандальных подробностей ее личной жизни — на людях Лу всегда была «застегнутой на все пуговицы», причем буквально — она носила платья с длинным рукавом и закрытым воротом. Зато по части психологии книга предельно откровенна. В ней утверждалось: любовь погибает, если один из любящих (обычно женщина) безвольно «прививается» к другому, вместо того чтобы расти свободно и давать партнеру то, чего тому не хватает.

В 1911 году, когда Андреас-Саломе познакомилась с Фрейдом, ей исполнилось пятьдесят. Знаменитому психиатру было на пять лет больше, но он выглядел глубоким стариком, в то время как Лу почти не изменилась со времен молодости. С Фрейдом ее познакомил очередной поклонник, шведский психиатр Пауль Бьер. После неизбежного разрыва он весьма откровенно писал о ней: «У нее был дар полностью погружаться в мужчину, которого она любила. Эта чрезвычайная сосредоточенность разжигала в ее партнере некий духовный огонь. В моей долгой жизни я никогда не видел никого, кто понимал бы меня так быстро и полно, как Лу… Она, безусловно, не была по природе своей ни холодной, ни фригидной и тем не менее не могла полностью отдать себя даже в самых страстных объятиях. Вероятно, в этом и была, по-своему, трагедия ее жизни. Она искала пути освобождения от своей же сильной личности, но тщетно».

Возможно, Лу явилась к Фрейду именно затем, чтобы понять причины своих любовных фиаско. В работах «венского колдуна» она нашла много близкого себе — в первую очередь, идею об андрогинности, двуполости каждого человека. Фрейд же, прочитав ее «Эротику», отозвался о Лу так: «Идя другой дорогой, она пришла к близким результатам исследования».

Кстати, эти исследования заставили Лу отвергнуть феминизм: «Нет ничего более глупого для женщины, чем тягаться с мужчиной в профессиональном успехе. Я никогда не выбирала себе мужских занятий и ни с кем не соревновалась — эти занятия сами нашли меня, как солнце находит нуждающийся в его лучах цветок».

Фрейд и Лу стали друзьями. Взявшись обучить Лу психоанализу и допустив ее в свой «ближний круг», Фрейд, в отличие от большинства ее друзей-мужчин, не требовал взамен ничего. Он прощал Лу все — даже то, что она наотрез отказалась лечь на знаменитую фрейдовскую кушетку и раскрыть тайны своего подсознания. Любой из его учеников, кто осмелился бы на это, лишился бы его милости раз и навсегда. Лу же оставалась рядом с мэтром, писала статьи, выступала на семинарах, получив в окружении Фрейда почетное прозвище «матери психоанализа».

«Пусть так, — писала она, — побуду хоть чьей-то матерью».

На закате жизни нерастраченное материнское чувство взяло свое — она много общалась с детьми и задумала книгу о детской психологии в соавторстве с дочерью Фрейда, Анной. Да и возлюбленные ее становились все моложе. Один из них, хорватский студент Виктор Тауск, был настолько страстно влюблен в Лу, что покончил с собой после их разрыва. После его смерти Лу сосредоточилась на работе — по десять часов в день она принимала пациентов в своей клинике в Геттингене, стараясь помочь им обрести душевный покой.

Но покоя не было: к власти пришли нацисты, начавшие гонения на психоанализ. Ставшая ярой поклонницей Гитлера Элизабет Ницше обвинила Лу в «скрытом еврействе» и сделала все, чтобы ее имя было вычеркнуто из биографии ее брата. Но Андреас-Саломе по-прежнему ничего не боялась — она отказалась покинуть Германию, прилюдно заявляя: «Это моя страна. Пускай уезжает этот чокнутый фюрер с его бандитами».

Ей было уже за семьдесят, но она не утратила интереса к жизни. У нее даже появился поклонник, издатель Эрнст Пфайффер. «Я все еще любознательна, — говорила она. — Ведь из чудесного клубка жизни еще можно многое связать, и при этом с неба порой сваливаются сюрпризы…»

Она умерла 5 февраля 1937 года в возрасте 76 лет. За два года до того у нее обнаружили опухоль, сделали операцию, после которой Лу не оставляли страшные боли. Она переносила их безропотно — рядом с ней постоянно находился Пфайффер, и она не могла показать мужчине свою слабость.

«Какие бы боль и страдания ни приносила жизнь, — писала она незадолго до смерти, — мы все равно должны ее приветствовать. Солнце и Луна, день и ночь, мрак и свет, любовь и смерть — человек всегда между ними. Кто боится страданий, тот боится и радости».

Это было главным уроком, который Лёля Саломе выучила за свою бурную жизнь. Этому она пыталась научить и всех влюбленных в нее мужчин.

Лу Саломе - русская муза Ницше, Рильке и Фрейда, из-за которой потеряло голову пол-Европы

Лу Саломе (Луизу Андреас Саломе) нельзя было назвать красавицей, но она была очень смелой, независимой и умной и знала, как произвести впечатление на мужчин. Ей часто делали предложения руки и сердца, но она отвечала отказом - христианский брак казался ей нелепой затеей, еще в 17 лет она провозгласила себя атеисткой. Она жила с мужчинами, но при этом до 30 лет оставалась девственницей. В нее были влюблены Фридрих Ницше, Райнер Мария Рильке, Зигмунд Фрейд . Чем же эта необычная женщина так привлекала внимание самых великих мужчин своей эпохи?

Луиза Саломе родилась в Петербурге, в семье русского подданного, немца по крови Густава фон Саломе. Она считала себя русской и просила называть ее Лелей, пока первый влюбленный в нее мужчина, голландский пастор Гийо, не начал называть ее Лу - именно под этим именем она и стала известной позже.

Ее восхищали женщины-бунтарки, как террористка Вера Засулич, портрет которой она хранила до конца дней. В Швейцарии Лу изучала философию, в Италии посещала курсы для эмансипированных женщин. Один из лекторов, 32-летний философ Пауль Ре, влюбился в курсистку и сделал ей предложение. Она отказала, но взамен предложила поселиться вместе и жить, как с братом.

Среди друзей Пауля Ре был малоизвестный на тот момент философ Фридрих Ницше, который был старше Лу на 17 лет. Ницше признался, что никогда не встречал женщины, равной ей по уму. Он предложил ей выйти за него замуж, но она снова ответила отказом и… пригласила жить вместе с ней и Паулем.

Ницше писал о ней: «Ей 20 лет, она быстра, как орел, сильна, как львица, и при этом очень женственный ребенок. Она поразительно зрела и готова к моему способу мышления. Кроме того, у нее невероятно твердый характер, и она точно знает, чего хочет, - не спрашивая ничьих советов и не заботясь об общественном мнении». Ницше сам срежиссировал фотографию, где они с Паулем Ре запряжены в повозку, погоняемую этой «гениальной русской».

Ницше сходил с ума от ревности, переходил от обожания к ненависти, называя Лу то своим добрым гением, то «воплощением абсолютного зла». Многие биографы утверждают, что именно Лу Саломе стала прообразом его Заратустры.

Лу все-таки вышла замуж, за преподавателя восточных языков Фридриха Андреаса. Брак был довольно странным: физической близости у супругов не было, ее посещали молодые любовники, а служанка родила ребенка от ее мужа.

В нее был безумно влюблен Райнер Мария Рильке, около 3 лет она была его любовницей. На тот момент ей было 35 лет, Рильке - 21. Вдвоем они объездили всю Россию. «Без этой женщины я никогда не смог бы найти свой жизненный путь», - говорил он.

В 1910 г. Лу издала книгу «Эротика», в ней она писала: «Ничего так не искажает любовь, как боязливая приспособляемость и притирка друг к другу. Но чем больше и глубже два человека раскрыты, тем худшие последствия эта притирка имеет: один любимый человек «прививается» к другому, это позволяет одному паразитировать за счет другого, вместо того чтобы каждый глубоко пустил широкие корни в собственный богатый мир, чтобы сделать это миром и для другого».

Русская муза Ницше, Рильке и Фрейда, из-за которой потеряло голову пол-Европы

Лу Саломе (Луизу Андреас Саломе) нельзя было назвать красавицей, но она была очень смелой, независимой и умной и знала, как произвести впечатление на мужчин.

Лу Саломе

Ей часто делали предложения руки и сердца, но она отвечала отказом - христианский брак казался ей нелепой затеей, еще в 17 лет она провозгласила себя атеисткой. Она жила с мужчинами, но при этом до 30 лет оставалась девственницей. В нее были влюблены Фридрих Ницше, Райнер Мария Рильке, Зигмунд Фрейд. Чем же эта необычная женщина так привлекала внимание самых великих мужчин своей эпохи?

Луиза Саломе родилась в Петербурге, в семье русского подданного, немца по крови Густава фон Саломе. Она считала себя русской и просила называть ее Лелей, пока первый влюбленный в нее мужчина, голландский пастор Гийо, не начал называть ее Лу - именно под этим именем она и стала известной позже.

Ее восхищали женщины-бунтарки, как террористка Вера Засулич, портрет которой она хранила до конца дней. В Швейцарии Лу изучала философию, в Италии посещала курсы для эмансипированных женщин. Один из лекторов, 32-летний философ Пауль Ре, влюбился в курсистку и сделал ей предложение. Она отказала, но взамен предложила поселиться вместе и жить, как с братом.

Среди друзей Пауля Ре был малоизвестный на тот момент философ Фридрих Ницше, который был старше Лу на 17 лет. Ницше признался, что никогда не встречал женщины, равной ей по уму. Он предложил ей выйти за него замуж, но она снова ответила отказом и… пригласила жить вместе с ней и Паулем.

Ницше писал о ней: «Ей 20 лет, она быстра, как орел, сильна, как львица, и при этом очень женственный ребенок. Она поразительно зрела и готова к моему способу мышления. Кроме того, у нее невероятно твердый характер, и она точно знает, чего хочет, - не спрашивая ничьих советов и не заботясь об общественном мнении». Ницше сам срежиссировал фотографию, где они с Паулем Ре запряжены в повозку, погоняемую этой «гениальной русской».

Ницше сходил с ума от ревности, переходил от обожания к ненависти, называя Лу то своим добрым гением, то «воплощением абсолютного зла». Многие биографы утверждают, что именно Лу Саломе стала прообразом его Заратустры.

Лу все-таки вышла замуж, за преподавателя восточных языков Фридриха Андреаса. Брак был довольно странным: физической близости у супругов не было, ее посещали молодые любовники, а служанка родила ребенка от ее мужа.

В нее был безумно влюблен Райнер Мария Рильке, около 3 лет она была его любовницей. На тот момент ей было 35 лет, Рильке - 21. Вдвоем они объездили всю Россию. «Без этой женщины я никогда не смог бы найти свой жизненный путь», - говорил он.

Саломе-Андреас Лу

(род. в 1861 г. - ум. в 1937 г.)

Выдающаяся женщина, стоявшая у истоков психоанализа, автор двадцати художественных произведений и 120 критических статей и трактатов, книги «Эротика», а также воспоминаний «Прожитое и пережитое». Любимая женщина философов Ницше и Рэ и поэта Рильке.

Бытует мнение, что мужчины обращают внимание на красивых женщин и предпочитают жениться на глупых. Умные дамы, презрительно именуемые «синими чулками», остаются в одиночестве, втайне мечтая о любви и семье. История жизни Лу Саломе опровергает эти постулаты, в который раз доказывая, что у каждого правила всегда есть исключения.

Наконец-то в 1861 г. обрусевший полунемец-полуфран-цуз Густав фон Саломе мог сказать о себе, что он абсолютно счастлив. К 54 годам он сделал неплохую карьеру при дворе Александра II, дослужившись до генеральского чина и дворянского звания. Дом его был богат и выходил окнами на Зимний дворец. В нем, с присущей немецким женщинам аккуратностью, заправляла его 40-летняя супруга Луиза, осчастливившая мужа шестью сыновьями, а теперь подарившая долгожданную дочь. Девочку нарекли именем матери, но в семье называли Лелей, Лелечкой. Она росла окруженная любовью родителей и преданной дружбой братьев. Маленькая принцесса среди своих рыцарей. Ее баловали, ею восторгались, но Луиза не стала капризной кокеткой или зловредным сорванцом. Вслед за братьями она тянулась к знаниям, много читала, свободно владела французским и немецким языками, а вот русский знала похуже. Девочку интересовало все: культура, философия, политика. С подругами ей было скучно - у них на уме одни флирты и развлечения. Поэтому с отцом и братьями она была связана не только родственными, но и духовными узами. Общение с ними сформировало ее представление о мире, населенном мужчинами-защитниками, мужчинами-братьями. Позже Луиза скажет: «Весь мир казался мне населенным братьями».

Луизе исполнилось 17 лет, когда умер отец. Мир изменился. В образовавшуюся пустоту хлынули неуверенность и сомнения. Обуреваемая чувством непоправимой утраты, она бродила по Петербургу и однажды зашла в часовню голландского посольства. Пастор Гийо вел службу необычно. Его оригинальная, психологическая и философская трактовка Библии нашла глубокий отклик в душе Луизы. Она обратилась к нему за советом, и он стал ее духовным наставником. Пастор Гийо, человек образованный и интеллектуальный, открыл перед девушкой глубины философских мыслей Руссо, Канта, Спинозы. Юная барышня поразила его четкостью восприятия и рационально-философским складом ума, свойственными обычно людям, умудренными жизненным опытом. В течение двух лет их серьезные занятия перемежались доверительными личными беседами. Вскоре пастор почувствовал, что он не только покорен умом Луизы, но и влюблен. Его не смущала ни разница в возрасте (а ведь ему 42 года), ни то, что он женат и воспитывает двоих детей. Пастор готов был развестись и просить руки своей юной наставницы.

Мать Луизы, ничего не подозревающая о тайных занятиях дочери, пришла в ужас от такой перспективы. Но завороженно ловить каждое слово наставника и позволять нежно называть себя Лу (он не мог произнести домашнее имя Леля правильно) вовсе не означало, что девушка собирается замуж. Она прагматично, без ореола романтики и сентиментальности смотрела на жизнь и понимала, что, связав себя брачными узами, лишится свободы. Независимость женщины в семье - понятие нереальное, а Луиза фон Саломе не собирается попасть в кабалу. Она ожидала получить от контакта с мужчиной только интеллектуальное общение и дружескую привязанность. Пастора эти требования не устроили, и разрыв оказался неизбежным. В память о своей «первой большой любви» Саломе оставила за собой имя Лу, с которым она и вошла в историю.

Юной интеллектуалке, оставшейся без наставника, было необходимо продолжить учебу. В России XIX в. получить серьезное образование женщина не могла, и в 1880 г. Лу вместе с матерью поехала в Швейцарию. В Цюрихском университете она становится слушательницей философско-теологического факультета и параллельно посещает лекции по истории искусств. Два года спустя Саломе из-за слабых легких переезжает в Италию и обосновывается в Риме. Лу сразу становится своей в кружке интеллектуалов, сплотившемся вокруг Мальвиды фон Мейзенбух. Эта добрая неординарная женщина принимала в своем салоне многих европейских знаменитостей и покровительствовала многообещающей молодежи. Здесь велись интереснейшие дискуссии на разнообразные темы, и всеми были отмечены недюжинный ум и чрезвычайная восприимчивость «молодой русской».

Пленила Лу и 32-летнего философа-моралиста Пауля Рэ. Ее красота не обладала совершенной классической чистотой, но это делало девушку еще обаятельней, а нестандартное для женщины отношение к наукам, семье и браку и вовсе выделяло из толпы сверстниц. Лу обращалась с мужчинами на равных: слушала, спорила, доказывала, отстаивала и опровергала. Никакого кокетства и лукавства. Открытость мыслей, чувств и симпатий. Пауль безумно влюбился. Идея Саломе снять дом, «наполненный цветами и книгами», и зажить в нем молодежной коммуной показалась ему интересной и многообещающей. Лу увлеченно описывала, что у каждого мужчины или женщины будет своя комната для работы, свободное же время все будут проводить в общей гостиной, а объединит всех дружба и интеллект. Рэ соглашался на все, так как надеялся на большее. Узнав, что мать Саломе вскоре возвращается в Россию (повлиять на дочь она не могла и только следила за ее гардеробом), он попросил руки ее дочери, но разгневанный ответ получил лично от Лу. Девушка ищет друзей, единомышленников, братьев по духу, но не женихов. Чтобы не потерять любимую, Пауль вынужден был остаться рядом на ее условиях.

Стараясь притупить все подозрения, Рэ написал своему другу Ницше и пригласил приехать в их интеллектуальную коммуну. Звала его и Мальвида Мейзенбух. Зная о желании Фридриха Ницше найти «хорошую жену», она расписала ему тонкий ум, богато одаренную натуру, отважный характер, непримиримость исканий и убеждений мадмуазель Саломе. Да и сама Лу после разговоров и прочтения книг «очень сурового философа» с воодушевлением ожидала встречи. Девушка предчувствовала, что с этим человеком она готова разделить его судьбу.

Их представили друг другу в соборе Св. Петра. Он говорил - она внимала. Ее взгляды, жесты, редкие фразы подтверждали общее мнение: Лу именно тот человек, который способен понять одинокого философа и скрасить его жизнь. 42-летний Ницше влюбился, но не находил в себе мужества признаться в своих чувствах. Он не придумал ничего лучшего, чем попросить Пауля Рэ сделать предложение от его имени, а сам сбежал в Базель, где рассказывал друзьям, что в его судьбе появилась женщина и наполнила радостью все существование. Вернувшись, Ницше неожиданно для себя получил отказ. Не доверяя Рэ, Фридрих сделал повторное предложение, теперь уже лично, и снова: «Нет». Лу говорит об отношениях, основанных на духовной близости, с излиянием чувств при обсуждении философских, литературных и других тем, но без намека на интимность.

Однако Ницше, так же как и Пауль, не терял надежды на будущую взаимность. Их троица будоражила общественное мнение, но своенравную Лу это не беспокоило. Чтобы избежать ненужных слухов, она познакомилась с матерью Пауля и сестрой Фридриха. Им было интересно втроем, они много путешествовали и общались. Под впечатлением знакомства с Саломе у Ницше возник замысел необычного романа «Так говорил Заратустра», и исследователи его творчества предполагают, что именно Лу стала прообразом главного персонажа. А девушка, попав «под неизбежное очарование», исходившее от Ницше, открыла у себя писательский дар. Эта дружба, если забыть о влюбленности двух философов, носила исключительный характер, и позднее размышления о столь неординарных отношениях легли в основу трактата «Опыт дружбы».

Крах утопического проекта о дружбе между мужчиной и женщиной поздно или рано должен был наступить. Но причиной разрыва послужила всего лишь обычная шуточная фотография, идея которой принадлежала Ницше. Фридрих и Пауль запряглись в повозку, на которой восседала Лу с вожжами и кнутом, подгоняя двух знаменитых философов и скорчив при этом умилительную рожицу. За их спинами возвышалась гора с символическим названием Юнгфрау - девушка, девственница, символизирующая неприступность Саломе. У сестры Ницше не хватило чувства юмора оценить эту затею. Она начала планомерную атаку на брата, возбуждая его подозрительность и ревность к Паулю, и настраивала против Лу общих друзей. Ницше долго сопротивлялся нападкам и продолжал верить, что слова «Гимна жизни», который Саломе посвятила ему, свидетельствуют о любви: «Я люблю тебя, увлекательная жизнь, как только друг может любить друга; я люблю тебя, когда ты даешь мне радость или горе, когда я смеюсь или плачу, наслаждаюсь или страдаю; покидая тебя, я буду страдать и уеду от тебя с тем же чувством горя, какое испытывает друг, вырываясь из объятий друга. Если у тебя даже не останется для меня больше радости, пусть! Мне останется твое страдание».

Но подозрения, подкрепленные излишней эмоциональностью и непримиримостью с гордой непреклонностью девушки, все же свели дружбу на нет. В прощальном письме Ницше звучит много упреков: «Я думаю, что никто так хорошо и так дурно, как я, не думает о вас. Не защищайтесь; я уже защищал вас перед самим собой и перед другими лучше, чем вы сами могли бы сделать это. Такие создания, как вы, выносимы для окружающих только тогда, когда у них есть возвышенная цель. Как в вас мало уважения, благодарности, жалости, вежливости, восхищения, деликатности… Но я еще не вполне разочаровался в вас, несмотря ни на что; я заметил в вас присутствие того священного эгоизма, который заставляет нас служить самому высокому в нашей натуре. Я не знаю, с помощью какого колдовства вы, взамен того, что дал вам я, дали мне эгоизм кошки, которая хочет только одного - жить…» Отъезд Ницше в 1884 г. был похож на бегство. Десять лет спустя Саломе написала одну из первых книг о гениальном философе «Фридрих Ницше в своих произведениях».

Пауль Рэ остался рядом с Лу, но она по-прежнему относилась к нему как к другу. Весть о том, что Саломе выходит замуж, была для него невыносима. Гибель Рэ в горах при странных обстоятельствах больше напоминала самоубийство.

Кто же сумел наложить брачные оковы на «свободолюбивую» Саломе? Этим «счастливчиком» оказался 40-летний профессор-иранист, потомок армянских князей, проведший детство на Яве и впитавший в себя две культуры - западноевропейскую и восточную. Фридрих Карл Андреас, получив, как и все воздыхатели, отказ, недолго думая, на глазах у потрясенной женщины вонзил себе в грудь нож. Брак состоялся в 1887 г., но к своему телу законного супруга Лу не подпустила. Она твердо продолжала отстаивать свое право выбора: женщина должна любить, испытывать оргазм, рожать и воспитывать ребенка только осознанно, исходя из своих желаний. Эти идеи легли в основу ее будущей книги «Эротика», которая была переведена на несколько европейских языков и выдержала пять переизданий. Эта нашумевшая книга стала настоящим бестселлером.

Казалось бы, что может рассказать об эротике Саломе, которая в течение всех лет совместной жизни отказывала в половой близости мужу и категорически не хотела становиться матерью. Но ее сексуальность была разбужена Георгом Ледебургом, известным политиком и будущим депутатом парламента, с которым она познакомилась в 1892 г. в Берлине. Лу не устояла перед его обаянием, сердечностью и нежностью. Он с мужской твердостью и чувственностью разбудил в Саломе импульсивную, эмоциональную женщину. Лу почувствовала свою полноценность, наконец-то соединив интеллектуальную свободу с сексуальной. Она была настолько поражена нахлынувшими эмоциями, что решила развестись с мужем и выйти замуж за Георга. На этот раз Андреас был категорически против: он не хотел терять пусть строптивую, но любимую им женщину. Лу оказалась в западне между двумя мужчинами и решила этот вопрос радикально - оставила обоих и в 1894 г. уехала в Париж. Теперь она полностью раскрепощена и привлекает к себе мужчин не только своим оригинальным умом, но и импульсивным, эмоциональным, провокационным женским поведением. По многочисленным связям Лу в течение этого десятилетия можно изучать географию. В Париже ее любовником становится драматург Франк Ведекинд, в Вене - Ричард Бир-Ходоман, в России - доктор Савелий. Не остаются забытыми и писатели Артур Шницлер, Герхарт Гауптман и многие другие. И всегда это люди неординарные, с богатейшим творческим потенциалом - их Саломе, что называется, нутром чуяла и выделяла из толпы своих поклонников. И где бы Лу ни появлялась, вокруг нее сразу же образовывался круг из интеллектуалов, людей искусства, очарованных ее красотой, неповторимым обаянием и умом.

Так Саломе притянула на свою орбиту в 1897 г. Рене Мария Рильке. (Это потом по желанию Лу он сменит имя на более мужественное Райнер.) Эта женщина словно шагнула к нему «из мира красоты», о котором он грезил. 35-летняя Саломе была в расцвете своих интеллектуальных и сексуальных сил, и юный начинающий поэт двадцати одного года прикипел к ней душой. Шквал сердечных излияний ошеломил ее, она ощутила, что эта «любовь встретилась на ее пуги как нечто само собой разумеющееся» и что юноша стал ее «первым истинным переживанием». Обладая необыкновенно тонким художественным вкусом, серьезно занимаясь историей, философией, религией и литературой (повести «Руфь», «Фенечка»), Саломе стала для Рильке тем мощным катализатором, который заставил во всей полноте раскрыться его богатейшие возможности. «Для Рильке, которому повседневная жизнь столь часто внушала страх, который не очень прочно стоял на земле, а, скорее, парил в воздухе или обретался в иной реальности, Лу означала твердую почву под ногами, опору и связь с действительностью. Ее жизнелюбие и жизнерадостность, ее беззаботность и уверенность в себе для него - своего рода душевная терапия. Лу была для него той питательной почвой, в которой он мог пустить корни и пойти в рост».

А Саломе, благодаря юному возлюбленному, впервые смогла раскрыть весь спектр своих дарований: была ему возлюбленной, другом, матерью, наставницей и личным психотерапевтом.

«Была ты мне ближе и больше, чем мать,

Другом была - по-мужски настоящим,

Женою - другой такой не сыскать,

Но милым ребенком бывала ты чаще.

Нежнее тебя я людей не встречал

И тверже, когда меня жизни учила.

Ты небом была мне, началом начал.

Ушла ты - и бездна меня поглотила».

Влюбленные сняли домик на окраине Берлина и первое время жили как муж с женой, а затем перебрались в дом ее мужа Андреаса. Райнер возился вместе с Лу на кухне и увлеченно изучал русский язык, покоренный ее рассказами о России. Часто Саломе тяготилась их отношениями. Она привыкла жить в радости, рядом, но не вместе, и «как кошка, которая хочет гулять сама по себе» (недаром Ницше называл ее эгоизм «кошачьим»). Ее раздражала эмоциональная неустойчивость и взвинченность Рильке и пугали страстные признания: «Оставайся со мной, иначе я не смогу жить».

Чтобы немного отдалить поэта от себя, она отправляет его в Италию (1898 г.) изучать искусство, но ему плохо без Лу и печальные «Песни девушек» и «Флорентийский дневник», который он вел специально для нее, явственно свидетельствуют о его подавленности и надеждах на встречу.

«Не видя тебя, я блуждаю во мгле,

Я, словно слепой, бреду по земле.

И дней сумасшедшая толкотня -

Как занавес, скрывший тебя от меня.

Я смотрю на него: не взовьется ли он,

Не объявится ли моей жизни закон,

Моей жизни смысл, моей жизни струя,

Но она же - погибель моя…»

Затем Саломе и Рильке дважды побывали в России (1899, 1900 гг.). Первый раз они поехали вместе с Андреасом, а второй - путешествовали вдвоем. Лу показывала Райнеру страну своего детства, знакомила его с глубоко психологической культурой, организовывала встречи с писателями и художниками. Россия становится для поэта второй родиной: «Чем должен я России? Она сделала из меня то, что я есть…» - и добавляет, что без Саломе: «…никогда не смог бы найти свой жизненный путь». Результатом их связи, продлившейся четыре года, стал один из совершеннейших стихотворных сборников Рильке «Часослов», а Лу вдохновилась на написание самого известного своего романа «Родинка».

Вернувшись в Германию, Саломе рассталась с поэтом. Она устала от его экзальтации. Уравновешенная натура Лу не выдерживает обрушившейся на нее любви другого человека. Для Рильке это стало катастрофой (как раньше для Рэ и Ницше). «Я упал - и осколков уже не собрать»; «…ушла ты - и бездна меня поглотила». Но Саломе всегда уходила первая, а к Райнеру предъявила особые требования: запретила даже навещать ее, разве что в момент крайней необходимости. Рильке так и не пришел в себя после этого разрыва, хотя женился на ученице Родена Кларе Вестхоф; работая у этого великого скульптора секретарем, написал о нем прекрасную книгу и стал знаменит как поэт. Но потеряв Лу, он словно потерял себя и стал одинок. Три долгих года Райнер старался не вспоминать о ней, но забыть не смог. «Мне не у кого спросить совета, кроме как у тебя, - беспомощно жалуется поэт на свое одиночество в письме, - ты одна знаешь, кто я. Только ты можешь помочь мне, и я уже по первому письму ощутил ту власть, которую имеют надо мной твои спокойные слова. Ты можешь объяснить мне то, чего я не понимаю. Можешь подсказать, что мне делать».

Ответы Саломе больше походили на письма матери, увещевающей своего непутевого сына. Без лишних сантиментов она ссылается в них на своего нового любовника доктора Цимека Пинелесса, с которым она вступает в «дикий брак», поскольку сексуальные чувства к нему взяли верх над духовными. В общем, письма Саломе - это «психотерапия по переписке». Конечно, поэт нуждался даже в этой малости, и Лу долго и упорно делала вид, что он ей безразличен. Но постепенно письма становились все задушевнее, они несколько раз встречались, но только как друзья. Теперь Лу была покорена его талантом: «С этого Троицына дня я читала то, что выходило из-под твоего пера, не только твоими глазами, я воспринимала и одобряла написанное тобой как свидетельствование о будущем, к которому ты неудержимо шел. И с той поры я еще раз стала твоей - на сей раз по-иному, в своем втором девичестве».

Саломе убеждала Рильке, что его сила в страданиях, а ее - в радости. Наверное, с ее стороны «истинной» любви не было. Рассуждая как психотерапевт о мучивших его неврозах, Лу забывала, что одной из основных причин его критических состояний была она сама. В безмерно умной, но эгоистичной женщине, жившей только для себя, не было той душевной теплоты и отзывчивости, в которых нуждался Рильке. Переписка велась до последних дней жизни поэта, умиравшего от редкой формы лейкемии, и Саломе, умевшая только радоваться жизни, оказалась совсем беспомощной утешительницей страждущему человеку, которого она превратила в настоящего поэта, для которого стала вечной «целью».

«Нет без тебя мне жизни на земле.

Утрачу слух - я все равно услышу,

Очей лишусь - еще ясней увижу.

Без ног я догоню тебя во мгле.

Отрежь язык - я поклянусь губами.

Сломай мне руки - сердцем обниму.

Разбей мне сердце - мозг мой будет биться

Навстречу милосердью твоему.

А если вдруг меня охватит пламя

И я в огне любви твоей сгорю -

Тебя в потоке крови растворю».

Спустя два года после смерти Рильке (ум. в 1926 г.) Саломе издала книгу воспоминаний о поэте. Никакие неприятности или даже смерть не могли изменить однажды и навсегда сложившихся привычек и устремлений Лу. Она все время была полна творческих исканий и замыслов, занималась тем, что ее привлекало. Саломе писала книги и трактаты на самые различные темы: религия и философия, литература и театр, женщина в обществе и эротика. Пережив множество романов, очаровав десятки интеллектуалов и людей искусства мужского пола, она вернулась к Андреасу, который все знал о ее увлечениях, но отпускать на свободу не хотел. С 1903 г., в общем-то, окончились скитания Лу по странам и городам Европы. Муж получил место профессора в Геттингенском университете, и они купили дом в окрестностях города. Их семейные отношения не изменились. Но Лу начала понимать, что в погоне за своей свободой и независимостью от мужчин она лишила себя и мужа, и настоящего семейного счастья. Этому послужила связь Андреаса с их служанкой и рождение в 1905 г. у него внебрачной дочери Мари. Саломе отнеслась к этому событию спокойно и оставила малышку в своем доме, с интересом наблюдая со стороны за развитием отцовских чувств Андреаса. И здесь в ней проявился психоаналитик. Через несколько лет Лу удочерила Мари. В ее творчестве появилась тема детства: истории на рождественские сюжеты, статьи о восприятии детьми религии, искусства, исследования по детской психологии. Саломе всерьез занялась психоанализом.

В 1912–1913 гг. Лу стала одной из лучших учениц Зигмунда Фрейда. Они познакомились годом раньше на съезде психоаналитиков в Веймаре. Саломе стала преданной сторонницей его идей и верным другом. Их отношения строились на тех принципах, которые всегда так ценила Лу: глубокое взаимопонимание, восхищение друг другом, интеллектуальная и духовная близость. Фрейд видел в Саломе женщину редких умственных и человеческих качеств и характеризовал ее как «в высшей степени понимающую». К ней он был привязан до конца жизни. Их связывали 25 лет дружбы и взаимопонимания. Лу была в прекрасных отношениях с женой и матерью Фрейда, а в соавторстве с его дочерью Анной работала над учебником по детской психике.

Национальное русское качество - самокопание - позволило Саломе стать настоящим специалистом. По признанию некоторых французских психологов, в вопросах бисексуальности она даже обогнала Фрейда. С 1914 г. Лу стала практикующим врачом-психологом и помогла многим своим пациентам. В воспоминаниях «Прожитое и пережитое» Саломе записала: «когда я возвращаюсь к моему прошлому, у меня появляется ощущение, что я жила в ожидании психоанализа с самого детства». Она была довольна своей жизнью и по-прежнему окружена мужчинами-братьями: Андреас, Фрейд и новый поклонник, издатель Эрнст Пфайфер. Рядом с Саломе до последних минут ее жизни, которая оборвалась 5 февраля 1937 г., была и приемная дочь Мари, которая заботливо, с любовью ухаживала за своей неординарной матерью.

На похоронах не было торжественных речей. На могилу легла простая плита без дат жизни и имени. Так завещала Лу Саломе-Андреас, словно, уходя в иной мир, хотел а вычеркнуть себя из этого. Но это не позволили сделать мужчины, любившие ее. Непокорная Лу стала частью их жизни и творчества. Ее имя неотторжимо от имени отца современного психоанализа - Фрейда, великого мудреца - Ницше и нежнейшего из поэтов - Рильке. Их любовь и поклонение стали лучшей эпитафией к жизни Лу.

Из книги Лу Саломе автора Гармаш Лариса

ЛУ САЛОМЕ (удивительная история жизни и приключений духа Лу фон Саломе) Посвящается моему

Из книги Письма автора Гессе Герман

Лу Саломе. ФРИДРИХ НИЦШЕ В ЗЕРКАЛЕ ЕГО ТВОРЧЕСТВА "Mihi ipsi scripsi!" ("Обращаю к самому себе") - не раз восклицал Ницше в своих письмах, говоря о каком-либо законченном им произведении. И это немало значит в устах первого стилиста нашего времени, человека, которому удавалось

Из книги Женщины Вены в европейской культуре автора Шиферер Беатрикс

Лу Саломе. ОПЫТ ДРУЖБЫ Однажды вечером в марте 1882 года в Риме несколько друзей собрались в доме Мальвиды фон Мейзенбух. Неожиданно раздался еще один звонок. В комнате появилась управляющая и шепнула на ухо хозяйке некую потрясающую новость, после чего Мальвида поспешила

Из книги Самые пикантные истории и фантазии знаменитостей. Часть 2 автора Амиллс Росер

Лу Саломе. С РАЙНЕРОМ Без сомнения, в любом процессе творчества, если посмотреть вглубь вещей, есть доля опасности, доля соперничества с жизнью. Для Райнера эта опасность была тем более очевидна, что сама его природа побуждала его поэтически переосмысливать то, что почти

Из книги Самые пикантные истории и фантазии знаменитостей. Часть 1 автора Амиллс Росер

Лу Саломе, Аким Волынский. AMOR Романтический набросокОТ АВТОРОВЭтот набросок, предлагаемый на суд читателей, создавался не совсем обычным способом. В беседе двух литературных знакомых возникла мысль передать в повествовательной форме летучие настроения, сопутствующие

Из книги «Звезды», покорившие миллионы сердец автора Вульф Виталий Яковлевич

Саломе Вильгельм [август 1947] Дорогая госпожа Me!Спасибо за Ваше милое письмецо о саранче. Что Вас тревожит Китай, мне вполне понятно. С тех пор как коммунизм, национализм и милитаризм стали братьями, Восток временно потерял свое очарование.У меня ничего нового. Скоро придет

Из книги Старец Паисий Святогорец: Свидетельства паломников автора Зурнатзоглу Николаос

Саломе Вильгельм Монтаньола, 11.1.1948 Дорогая, глубокоуважаемая госпожа Вильгельм!Ваше милое декабрьское письмо делает меня буквально несчастным. Вы явно не получили или еще не получили двух моих писем, где я намекал Вам на свое положение и объяснял, почему не могу прочесть

Из книги Три фурии времен минувших. Хроники страсти и бунта автора Талалаевский Игорь

Лу Андреас-Саломе (1861–1937) Лу Андреас-Саломе, 1897.В отличие от большинства персонажей этой книги Лу Андреас-Саломе родилась и выросла за пределами австро-венгерской монархии. Она, можно сказать, само воплощение европейской мысли, фигура, знаменующая размывание духовных

Лу Андреас-Саломе Гениальная русскаяЭта неординарная женщина превыше всею ставила свою свободу, а современники ценили в ней непреодолимый шарм, женское обаяние и редкостный интеллект. Пред ней склонялись лучшие умы ее времени, но она умерла независимой, и даже в

Из книги автора

Лу Саломе Самой значительной романтической историей в жизни Фридриха Ницше, без преувеличения его любовью была Лу Саломе. Об их отношениях написано очень много. Дворянка из России, двадцати с небольшим лет от роду, с прекрасным образованием и вкусом, широчайшим